У него всё смятение, поэтому перевод названия его романа «Нетерпение сердца», или как его иногда переводят «Опасная жалость» не совсем, по-моему, точно соответствует основному пульсу. Горький когда-то перевел его как «Смятение чувств». Но у Цвейга есть новелла одноименная, тоже весьма смятенная. Скорей всего, что всё его творчество можно назвать описанием какого-то смятения чувств. И это название подходит и к его роману, и к его творчеству, и к его жизни, и к его смерти.

Этот роман я читала когда-то давно, в ранней юности, и он меня совершенно не впечатлил.
Видимо, из того, детского еще, опыта жизни никак ничто не смогло откликнуться на эти образы. Тогда впечатлил «Амок», но тоже каким-то не по-детски тяжелым впечатлением и был просто принят к сведению. А тут в гостях увидела на полке книжку с романом и перечитала на отдыхе, верней проглотила, настолько захватывает сам стиль и вот это самое смятение чувств.

Что касается собственно самих чувств.
У Цвейга всё трагедия. И потому трагедия, что неразрешим нравственный надрыв, нет однозначной оценки автором сложившейся ситуации.
Вот, вроде бы, в конце автор показывает то, что указано еще в эпиграфе, что есть два вида сострадания. И одно суть малодушие, а другое истинное самопожертвование. Вот вам доктор со слепой супругой - и герой истории. Через многие годы встретились на спектакле в театре и вот автор восхищается жизненным подвигом доктора. Но я, например, не чувствую, что он столько же осуждает главного героя. Ведь герой искупил невольную вину, прошел через войну и тысячу раз был на краю гибели, но не погиб. Он не смог устроить личную жизнь, а значит всей жизнью искупает вину за то, в чем, собственно, и не был виноват. То есть, как в начале истории, как в развитии сюжета, так и в конце однозначной оценки автора не видно, она противоречива и тем интересна, с одной стороны, но тем же и трагична – с другой.

Да, мы в ответе за тех, кого приручили. Да, бесчестно увлечь девушку, не любя её. Но героя, этого, лейтенанта Гофмиллера, оправдывает полностью то, во-первых, что он и не думал увлекать девушку, даже тогда, когда пригласил её на танец, по неведению и чисто отдать должное хозяевам вечера. Во-вторых, то, что он не влюблен был ни секунды и увлечен был только своим состраданием к беде человеческой.
Не его вина, что это сострадание было принято за любовь и что он не смог притвориться влюбленным.
Напротив, именно то, что он так и не сумел покривить душой и отдаться этой чужой любви, даже имея перед собой существенное материальное вознаграждение этой сделки со своими чувствами – делает его таким симпатичным в глазах такого читателя, как я. Но при этом сам-то автор, показывая такое количество оправдывающих поступок героя моментов, на словах, вроде как, его полностью осуждает. Вот в этом именно и состоит трагедия Цвейга.

Не знаю кто как, но я от всей души сострадаю именно ему, мятущемуся в противоречивых чувствах и поступках герою, чем этой несчастной девушке калеке и её несчастному отцу, которые увлекли лейтенантика на этот гибельный путь, хотя погибли фактически сами. Тут приходит в голову русская поговорка – на чужом несчастье счастья не построишь.

А еще мое сочувствие герою от того, что ТАК понятны страдания человека, которого любят, но который не может любить в ответ. Ну нет любви – и хоть тресни. Обычно в таких случаях сочувствуют влюбленному. Я же изо всех сил моей сострадающей души сочувствую тому, кого любят, но который не может ответить тем же. Боже, как же это тяжело. Какая это ноша воистину и какое несчастье. Лучше, чем сам Цвейг в монологе героя, и не скажешь, пожалуй.

Почему люди сочувствуют любящим и не сочувствуют нелюбящим? А ведь им тяжелей во сто крат. Кроме того, что они не испытывают сами волшебного чувства любви, которое само по себе делает человека счастливым, но еще и вынуждены сострадать и нести какую-то ответственность за чужую любовь, которая без ответа на какие только ухищрения не идет, чтобы увлечь, а если не получается увлечь, то пытается отомстить и зло преследует свой предмет, не умеющий пойти навстречу. Муки танталовы. Вот цитата, в ней всё сказано.

«По своей молодости и неопытности я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но с этого часа я начал понимать, что есть другая, и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени. Тот, кто безнадежно любит, способен порой обуздать свою страсть, потому что он не только ее жертва, но и источник; если влюбленный не может совладать со своим чувством, он, по крайней мере, сознает, что страдает по собственной вине. Но нет спасения тому, кого любят без взаимности, ибо над чужой страстью ты уже не властен и, когда хотят тебя самого, твоя воля становится бессильной.»

Ну что тут скажешь? Не убавить, не прибавить. Всё так.)
Любовь делает счастливым только тогда, когда абсолютно взаимна. Во всех других случаях роковых несовпадений любовь - это горе и трагедия, и спастись можно только бегством. Если вообще это возможно - спастись от любви?