Сказочки ПроСомова

***
Сомов и Сом
Однажды Сомов решил поймать сома.
Пришел на бережок, сел и начал думать.
Думал-думал, тут перед ним ка-а-ак плеснет вода и выныривает большая усатая рожа Сома.
- Слышь, браток, закурить не найдется? – спрашивает Сом хриплым с бодуна человеческим голосом.
Сомов достал вишневую шишмарскую сигаретку и подает Сому.
Тот взял её большими толстыми губами, помял немножко и говорит
– А нормальной-то нет?
- Иш ты, разбираешься! – уважительно ответил Сомов,  подал ему беломорину и спичку зажег.
Сом затянулся и выпустил кружочек дыма.
- А ты чего тут? Может надо чего? – спрашивает.
- Да вот, поймать тебя хотел  – отвечает Сомов.
- Тебе зачем? – спрашивает куряка.
- Ну там … уху, котлетки, под пивко, под водочку, фотографию с усами твоими,– отвечает Сомов.
-А-а, ну да – говорит Сом
– Только я невкусный. Курю вот, ну и … нелеченый еще сёдни, вчерась с водяным ... посидели ... под корягой... Мало во мне витаминов, отрависся.
У тебя нет чего с собой?
Сомов подумал, похлопал себя по бокам, достал фляжечку и спрашивает
– Тебе куда налить? Нет у меня стакана.
- Да лей прям сюда – отвечает Сом и пасть широко открывает, а там зубо-ов, зубищей и зубяток – полный джентльменский набор.
Сомов осторожненько фляжечку опрокинул и вылил содержимое Сому в горло прям. Тот принял в себя, вздохнул с облегчением и говорит
– Ну спасиб, братан, выручил. Да ты не тушуйся, я тебя ловить не буду, хоть ты и вкусный, должно быть. Видно-видно, что витаминистый. Свежим мясом питаисся? Плов подика любишь, гуляшик, а? – Сом хитро подмигнул, крякнул и, плеснув огромным хвостом где-то метрах в пяти от головы, стал погружаться.
Потом вынырнул немного и говорит
-Ты…это… заходи, если что. Посидишь тут, подумаешь. Вона как хорошо на зорьке-то? Ну и с собой приноси.
Сказал – и скрылся. А Сомов еще подумал маненько и домой пошел.
По пути купил в гастрономе консерву «Сом в собственном соку» и сфотографировался с ним. А потом и употребил, под водочку. Вкусный консерв оказался. Витаминистый. И с дымком чуток так. В самый раз.

***
Сомов и маршалы
Пришли как-то к Сомову Жуков и Гудериан и спросили:
- Рассуди ты нас, Николаич, кто из нас стратег, а кто - …., не стратег?
Держит нас на пороге Гавриил, чтобего, уже сколько времени, ни в рай, ни в ад не пускает.
Надоела неопределенность, Гавриил сказал – только ты рассудить можешь.
Сомов сосредоточился и рёк.
- Много я веселых книжек прочитал про войну и про немцев. И вот что решил.
Если бы нашим солдатам да голову Гудериана – мы бы давно уже в Индийском оушене портянки полоскали, а Жирик бы их отжимал.
А если бы Гитл…  ик..., то есть немецким солдатам да голову Жукова – то наш Гудериан навалял бы тебе, Жуков, по самые монокли, потому что не смог бы ты, Жуков, воевать за эту Еву. Ведь скажи - однозначно наши бабы лучше?
Вобщем такой мой вердикт – ты, Жуков, уступи ему жеребца, пущай посидит, порадуется.
А ты не хмурься, Жуков, будешь, если что, снаряды подносить и я по-хорошему тебе налью трофейный виски и велю Гавриле пропустить тебя куда захочешь. Патрик проводит, он знает дорогу.
И ты, товарищ Гудериан, тоже не радуйся шибко-то, что на мерина жуковского присел на минутку. Наши солдатушки бравы ребятушки, с немчурой зря водиться не станут. Коли не захочешь в болоте ж… мочить, так и наваляют тебе же по первое число и никто и не узна-ает где моги-илка твоя-я – сказал Сомов и ущипнул струну.

***
Сомов and TV
Пришел как-то Сомов усталый, злой, как черт, голодный - и с больным зубом.
Сел в кухне, налил борща горяченького и со злости от боли ка-ак клацнет пультом по телевизору. Не идёт борщ на этот зуб.
Телевизор прокашлялся и стал показывать Путина и МихАлкова на даче у Пугачевой.
Без Галкина.
Сомов смотрел-смотрел, запивая диетической манной кашкой зубную боль, ждал-ждал, когда молодой Галкин придет и наваляет этим двум пронырам, не дождался,  пуще прежнего рассердился – и снова клацнул пультом.
Телевизор напугался и даже не смог спросить «чего изволите?», как из его нутра от страха перед хозяином полились песни «О главном».
Сомов маленько послушал, но когда услышал, как «кто-то с го-орочки-и спустился», то от зависти к этому счастливцу с …ннадцатилетней потенцией начал так быстро колбасить по кнопочкам, что у телевизера закружилось в антенне и он стал показывать на всех кнопках одну рекламу средств от целлюлита на ушах.
Наконец Сомов притомился пальцами и оставил пульт в покое. Телевизор вздохнул, посмотрел на хозяина с укоризной и грянул «Камаринского» всей мощью хора Турецкого.
Сомов вздрогнул и произнес устало – «Какого черта?».
Телевизор смутился и показал рождение малыша Лунтика.
Тут у Сомова вдруг зуб перестал просверливать моск и от наступившей нирваны измученный хозяин положил лысую голову на угол кухонного диванчика и задремал.
Так его и застала Лиза, когда зашла в кухню, спящего напротив Лунтика в позе святого младенца Иисуса.
- Вот всегда знала, что самые лучшие передачи – детские, а самая полезная еда кашка – сказала Лиза, выключила телевизор и накрыла Сомова теплым пледом.

Сказочки про Ответредакторов

Однажды Ответственный редактор позвал Директора Шишмарина в свой Овальный кабинет и спросил его,  хотя по характеру своему вопросов задавать не любил, а любил только отвечать на них, как Особо Ответственный:
- Это что за НА? – спрашивает Ответственный.
– Что это у нас творится на форуме, который вон там, рядом с сайтом, за углом? Полная анархия и беспредел. Все флудят, блудят и никто не задает интересных для меня вопросов?
Я с утра по две целых пахитоски выкуриваю в нервном ожидании интересных, а задают только неинтересные. Мне же скушно становится, в конце-то концов. Это же уже форс-мажор какой-то, не предусмотренный в трудовом контракте.
- Дак с электоратом нам не повезло, - отвечает директор, потирая свой умный подбородок. Понабрались откуда ни возьмись всякие синие, красные и зеленые, хоть бы один желтенький промелькнул. Да ведь еще и окопались, и оборону заняли круговую. Пробиться не можем.
- Нет, так не годится, - повторил Ответственный.
– Вот Задание вам, придумайте План какой-нибудь, Программу, Концепцию, ну можно и чуть-чуть Сметы добавить. Но чтобы интересные вопросы были, ну хотя бы по два в день. Для начала.
Пошел Директор, буйну голову повесив, прямо в столовку, что при Доме печальном работала до 16.00 ежедневно, кроме выходных, и заказал:
Суп с потрошками – 1 порц.
Уху с сёмгой и уху без сёмги – по ½ порц.
Котлеты паровые с гарниром 1 порц. и без гарнира еще 2 шт.
Гуляш «а-ля Сом» - 1 порц. с карт. пюре
Компот из чернослива
Минералочку.
Кассирша еще салат предлагала, но Директор отказался от этого женского баловства.
Покушал.
Пока кушал, в его просветленную голову пришел Хитрый План.
- Привет, ты откуда? – спросил его директор.
- Ну ты, своих не узнаешь, что ли? – отвечает ХП.
- Ну, тогда поехали! – сказал Директор, и они так и ввалились вдвоем в Овальный кабинет.
Директор держал себя за голову, а ХП его коленками за уши.
Ответственный даже пахитоску проглотил от такой скорости решения проблемы.

Про Кузьмичья, Карузо и ФА

Карузо часто брал ФА.
Так часто, что и счет потерял этим подвигам, да и надоела ему эта ФА.
Вот однажды он (в субботу было дело) сидел в плетёном итальянском кресле, пил чинзано на своей солнечной итальянской террасе и вдруг слышит – кто-то взял ФА.
Он сначала было на себя подумал, но потом посмотрел в зеркальную дверь террасы – нет, рот кушает, не поет, значит это не его ФА.
Тут Карузо оглянулся – а это Кузьмичь берёт ФА, старается, хочет понравиться кумиру.
Карузо добрый был.
Встал Карузо и стоя поаплодировал Кузьмичью.
С тех пор по субботам Карузо отдыхает, а Кузьмичь поет ФА.
Красива.

Два редактора

Сан Сергеич, редактор столичного журнала «Современник», сидел в своем кабинете с видом на Мойку и грыз. Перо. Ot gusia.
В дверь робко постучали. «Ну кто еще?» - с досадой произнес Сан Сергеич и сунул перо за ухо.
Вошел молодой человек лысоголовой наружности и представился Вольдемаром Муариным, редактором юмористического журнала.
Робко прижимая руки к груди он поведал о том, как интересуется советом и опытом великого Сан Сергеича по изданию, распространению и увеличению тиража журнала.
Поведал о том, как авторы хлопочут лицами, поют и танцуют, зажигают и поливают.
Но усилия-с пока не приводят к увеличению тиража и распространению на близлежащие государства.
Сан Сергеич внимательно слушал и рассматривал молодого журналиста, периодически грызя то перо, то красивые ухоженные ногти, то забытый в кабинете веер любимой жены.
- И каков же тираж вашего журнальчика? – наконец спросил он, отбросив в сторону веер, ногти, перо и подошёл совсем близко к Вольдемару так, что тот аж закашлялся от пиетета и робости.
- Ну-с, от трёх тысяч до трёх почти с половиной тысяч иногда периодически – ответил Вольдемар.
Сан Сергеич плюхнулся обратно в кресло, замер на минуту, глядя Вольдемару прямо на череп и покачивая тапком на босой ноге.
Потом вскочил, побежал по кабинету и громко заливисто засмеялся – Ха-ха-ха-ха-ха!!!, - пугая Вольдемара такой африканской импульсивностью.
Потом остановился, сделал паузу и спросил - Вы откуда такой крутой?
- Дак… это… из Екатеринбургу мы – дрожащим голосом ответил Вольдемар.
Сан Сергеич снова плюхнулся в кресло, вытянул из-под халата небритые ноги и весело прокричал прямо в Вольдемара:
- Ждите меня к себе в гости, приеду на стажировку и набраться опыту, поскольку моему Современнику до вашего журнальчика пары тыщ уже не хватает в тираже. Ежели жив буду.
Да-с. И подмигнул.
Таким он и запечатлелся в памяти Вольдемара. Навеки.

Патрик и Танчик

Как-то раз Патрик приехал в Редакцию на танчике, вот на таком - (фото танчика утеряна)
Развернулся посередь улицы ИванСергеичаТургенева  и пушку нацелил на Дом Печати под роковым номером 13, прям во вход, где охранник сидит.
Охранник испужался, выбежал, что-то кричит, ручонками машет.
А Патрик выглядывает из люка, лыбится и говорит:
- Тыдыдысь! Бах! За Родину! За Сталина!
Охранник узнал Патрика, перестал пужаться и тоже говорит
– Ну ладно, Рыжий, прокати, а?
И тут вдруг услышали они оба крики громкие:
– Урря-а-а-а!
И смотрят, бежит к ним толпа какая-то снизу, от универа уральского, красными флагами машет.
Подбегают, окружают танк, а Патрик их спрашивает:
– Вы кто такие?
- Мы сталинисты! – хором ответила толпа.
- А-а, ну тогда вперед!
Эх, прокачу! – сказал Патрик.
И прокатил.

Сказочка ПроШляпочку и Рогера

Настал вечер пятницы и старый волчара Мудди Рогер пошел погулять по ближнему лесочку, похоть развеять.
Идёт, насвистывает любимый музончик, слушает плеер.
Вдруг видит – на полянке лежит Шляпка.
На солнышке разметалась, греется.
Рогер подошел к ней, пританцовывая, и спросил лукаво:
- Шляпочка, а ты не боишься тут так открыто лежать? Мама тебе разве не говорила, что девушке одной в лесу должно быть страшно? Ну тигры всякие, зайцы пробегают, волки вот тоже?
И Рогер кокетливо поводил серым хвостом из стороны в сторону.
- А чего мне вас всех бояться, и тебя в особенности? Чем это ты можешь меня напугать? – спрашивает Шляпка.
- Ну как это? – обиделся Рогер.
- А вон какие у меня большие глаза! Они видят тебя и под одеждой.
И Рогер показал Шляпочке большие глаза, скользнув взглядом вдоль её округлого бедра.
- Ха-ха! – сказала Шляпочка. У меня больше. Я вижу тебя и под шкурой. Кроме старого козла там никого нет.
- Нет, погоди, Шляпочка, а смотри какие у меня большие уши. Они слышат даже как бегают в твоём животике весёлые пузырьки. И эти уши любят музыку. Я могу оглушить тебя ею. 
Рогер поднял одно ухо и показал его Шляпочке во всю высоту. И включил на всю громкость в наушниках свой любимый King Crimson.
Но Шляпочка только улыбнулась и ответила:
- Нашел чем пугать. Шел бы ты, дедуля, я Диму Билана люблю.
Тут Рогер вдруг оскорбился таким пошлым, по его мнению, музыкальным выбором и показал Шляпочке два ряда старых, стертых жестким козлиным мясом, жолтых зубов и грозно прорычал:
– Вот! Ты это видела?  Эти зубы помнят еще мягкие бока твоей бабушки, девчонка!
Шляпочка засмеялась громко и обидно, встала, отряхнула стройные ножки от травинок и сказала Рогеру:
– Ну очень страшно. И это весь твой арсенал? Ну если весь, то давай я  провожу тебя до логова, а то и правда Федька Охотник вдруг заревнует к такому-то мачо?
Шляпочка подхватила Рогера под локоть и повела его по тропинке домой.
Рогер еще пытался выпрямиться, подтянуть живот и прижаться к мягкому бедру Шляпочки, но у него вдруг что-то скрипнуло в десятом позвонке и он совсем было опустился на четыре лапы.
Шляпочка участливо поддержала его, а потом подняла большой сук от дерева и подала Рогеру вместо костылька.
– И правда страшно с тобой, волчара, вдруг развалишься по пути? – сказала мерзкая девчонка.
И они мирно пошли по тропинке, как дедушка с внучкой.
- Хорошую невесту я нашел своему пацану!  - думал Рогер. Все-таки я настоящий похотливый мужиг, а не то, что эта молодежь...

Сказочка ПроКоломбин

Как-то раз, в 20.. –м году, решила Коломбина посетить официальным визитом бывшую Родину с целью нового посева на ней семян европейской кухонной демократии и гламура.
Взяла она с собой:
1 чумадан рецептур экзотическо-аристократических блюд собственного сочинения.
1 чумадан шортиков и маечек  всех оттенков двух небесных радуг.
1 чумадан драгоценностей: звоночков,  звенячков и бренчачков для ушей, для ручек – на запястья, на все пальчики, на предплечья и на плечи; для шеи и груди – короткие, средней длины и длинные бусики, кулончики, цепочки, брошечки; для ножек – на пальчики, лодыжки, подколени и бёдрышки и еще немножко для волосяной головы, хотя голова её, оставшаяся дико, по-уральски недемократизированной,  не переносила никаких украшений, окромя лохмов.
Уж как ни боролась с ней Коломбина, осталась она (голова) страшной некомильфо.
Прибыла Коломбина с тремя чумаданами демократии в аэропорт, а её спрашивают – Контрабандо?
- Не-не, - отвечает Коломбина, - исключительно для собственного потребления, одежки там, украшения. Всё легально, не для продажи, для ношения на себе.
- Yes? – отвечает по-английски датский таможенник и ставит Коломбину на одни весы, а (конт…) чумаданы – на другие.
И взвешивает.Чумаданы оказались ровно-ровно по весу как 5 (пьять) Коломбин.
- Ноу, - говорит почти по-русску датский таможенник -
- Вам не уносьить, вас раздавьить.
И пришлось Коломбине лететь ну буквально в чем мать родила.
Всего-то пятеро шортиков, 10 маечек, одни (!!!) сережки, одни бусики и один браслетик.
И всё.
Вот поэтому процесс демократизации России был отложен еще на какой-то совершенно неопределенный срок.

Сказочка про Бляху

Жила-была на свете муха, при рождении было дадено ей красивое имя Бляха.
Любила Бляха вкусно покушать, да не просто так абы как на помойке или в сортире, а на тарелочке с голубой каемочкой, на чистом столе да на скатерти.
Поэтому она была ресторанская муха.
Шеф-повар дядя Коля обожал Бляху, держал её на должности дегустатора и давал ей первой пробовать самые дорогие и изысканные блюда, считая муху экологически чувствительным насекомым, которое "на всякую химию" не садится.
Приглашая Бляху на пробу он кричал громко «у-у, Бляха-муха» и она, заслышав зов, сразу прилетала и отведывала от свежеприготовленных кушаний.
Однажды в ресторане давали обед в честь французского посла.
Посол был почти старенький, но очень воспитанный и большой знаток тонких французских вин.
Поэтому был приглашен дорогой дегустатор, который отобрал из погреба самые лучшие сорта, надегустировавшись сверх рабочей нормы.
Бляха была убежденной трезвенницей, поэтому к винам и сомелье даже близко не подлетала, тем более что этот молодой нахал её не любил и все время пытался прибить салфеткой. Дурак.

И вот посол приехал, ему подавали разные блюда, которые Бляха все понадкусывала еще у повара на столе так, что пузо у неё съехало от обилия вкусной пищи и она стала летать медленно и неуверенно, загибая иногда по параболе в сторону от своего привычного курса.
Так она нечаянно залетела в обеденный зал, куда обычно не летала, потому как её в этом помещении не жаловали и всегда норовили прибить всерьез ловкие молодые официанты.
Не рассчитав траектории, Бляха шлёпнулась в бокал с красным вином, который держал в руке посол.
«Неужели мне, такой порядочной с детства, предстоит умереть от пьянства?» - подумала Бляха и попыталась выбраться.
Отчаянно жужжа и трепыхая крылышками она скользила по поверхности, постепенно намокая и погружаясь в красную пучину.
И тут – о, чудо!
Кто-то её вынул вилкой и положил на салфетку.
Бляха лежала на чистом и постепенно приходила в себя, глядя на ухмыляющегося посла с вилкой в руке и на суетящихся официантов, которым посол не велел трогать Бляху.

«Вот что значит демократия, гуманизм и толерантность» - сказала Бляха, и закрыла глаза от благодарной нежности к спасителю и защитнику.

Мораль: тут должна быть мораль, но мне лень да и некогда.
А история реальная и чисто правда.

Сказочки Про Пашу

Паша и Крокодил

Как-то раз Павел решил разобраться с Крокодилом.
Почему ему гонорар не плотют и рукопись его шутливого однострочника-афоризма не возвращают?
Надел синий костюм в полосочку, ботинки новые – и пошел.
Приходит в редакцию, а там объявление на двери - Крокодил на профилактике, никого нет.
Что за профилактика такая? – думает Паша, достает свой мобильный и набирает номер главного редактора.
Трубку снимает девушка и спрашивает нежно – Кого надо?
Павел заробел и говорит – Дак главного редактора мне подайте с потрохами.
- Нету у нас с потрохами, – отвечает девушка, - только фаршированный на блюде.
Чем нафаршированный, правда, не сказала. 
А Павел фаршированных редакторов еще не пробовал и застеснялся пущше прежнего, побоялся, что девушка примет его за неотесу деревенского.
Положил трубку прямо у дверей закрытых и пошёл домой.
Дома почитал Диккенса на ночь и лег спать.
Без гонорару опять, прямо так, на голодный желудок.
Диккенс показал ему копченую свиную лопатку и скрылся в тёмной английской подворотне.
А утром жена ему предложила яишницу в постель и Паша угомонился.
На время. Часа на три.

Паша и Ответредакторы. Маурин

Захотелось Павлу персонально познакомиться со всеми ответственными редакторами изданий, в которых ему не довелось напечататься.
Решил начать с Маурина и пошел к нему в гости.
Приходит, дверь открывает старенькая клюшница Агафья Матвеевна, которая вскормила Владимира заместо Арины Родионовны и говорит что, мол, барин почивать изволят, а ты проходи, милчеловек, подожди.
- Водочки хочешь? С вечера осталась в графинчике, сам-то не докушал, - предложила Агафьюшка. Умаялся родимый, так и уснул в крабовых палочках.
Павел согласился и подождать, и откушать, хотя знал, что в Красной Бурде водки хорошей не понимают.
Матвеевна принесла графинчик и оставила Павла дожидаться высочайшего пробуждения.
Павел только хотел водочки налить, смотрит, а в графинчике Бляха-муха тонет.
И говорит она Павлу человеческим голосом:
– Спаси меня, Паша, вытащи отсюда, нимагу больше. Ты ведь знаешь, что женский алкоголизм неизлечим? Нашего просила, да разве ж он пожалеет?

Пожалел Паша муху, вылил её из графинчика в рюмашку.
Из рюмашки пальцем достал и положил на скатерть белую.
Лежит муха, отходняк у неё, а Паша смотрит и жалеет.
И тут входит Владимир, грозно сияя очами, и говорит:
– Вы кто такой, милостивый государь? Вы зачем здесь, с моим графином, моей водкой и моей мухой развлекаетесь? Пожалте вон отсюда, я вас не звал и визитки вашей никогда не видел. Матвеевна, проводи не знаю кого.
Павла тут обида взяла.
Во-первых, он и представлялся, и визитку давал, но Агафьюшка не успела её показать барину.
Во-вторых,  Паша в крепостных никогда не был и тон хозяина счёл оскорбительным.
- Нет уж это вы позвольте, милостивый государь, при вашей-то культуре вежливо разговаривать с гражданскими лицами! Вот вам моя карточка, я к вам исключительно с дружественным литературным визитом.
И подаёт визитку.
Владимир смотрит на визитку и ничего понять не может в начертаниях буквы Ё.
Тут уже Владимира обида взяла, что его, с его-то литературным опытом, дурят какими-то иероглифами.
Швырнул он визитку обратно Павлу и вскричал, уже очень гневно:
- Да это же флуд, милостивый государь! Извольте покинуть эти мои стены, построенные исключительно для деловых переговоров! Вон отсюда! – и затопал ногой, правой.
Павел видит, что день не задался с утра и решил, что надо дождаться лучших времен и придти в тёплую погоду после обеда, то есть в 18.00.
Повернулся - и ушел.
Так редактор Маурин с ним в этот раз и не познакомился.

Павел и Логинов

Шёл как-то Павел по улице и встретил Логинова.
Владимир шёл навстречу в кедах и с зонтиком.
Логинов был большой оптимист и носил зонтик для того, чтобы не было дождя, пока он на прогулке. А кеды просто потому, что красивые и нравятся женщинам.
Надо сказать, что метеорологи с ним советовались иногда. Женщины тоже.
Логинов увидел Павла и закричал громко и весело:
- Ба! - тенька! Как же я рад тебя видеть, дорогой ты наш Павел! Похорошел, да, и цвет лица такой свежий. Видно-видно, что пить-то бросил!
Павел рад, конечно, что его узнал такой Ответственный редактор, но и заробел маненько.
А Логинов не унимается:
- Что же ты, Паша, к нам-то не заходишь, в редакцию то есть?
Мы же ведь ждём. Приходи-приходи, стихи нам свои почитаешь, загадки позагадываешь, хоть они и не в формате, но хоть похохочем. У нас правда этаж двенаццатый и лифт не работает, да ты же поздоровел же? Спра-а-вишься с высотами. Давай, голубчик, вот как настанет конец декабря 2012 года, так ты сразу и приходи, отметим.
Говорит так-то Логинов ласково, а сам хохочет, руку Павлу жмет, кланяется.
Ну Павел совсем оттаял и отвечает:
- Ну дак приду, Владимир, шуток много у меня, и стихов. Крокодил-то – слыш-ко? На профилактике. Я с ней разговаривал по телефону, с профилактикой, она сказала, что это надолго.
Только ответил так Павел, глядит, а Логинов уже кому-то другому кланяется тоже громко-радостно смеется и жмёт руку какому-то незнакомому Павлу господину, и тоже что-то про календарь 2012-го года рассказывает.
- Видать, новый календарь решили выпустить в Красной Бурде? – подумал Павел и, счастливый от такой встречи, быстро пошел домой, чтобы жене рассказать про то, какой Логинов ласковый да добрый.

Про Пашу и Лису

Однажды Павел Уралый пошёл поохотиться на лису.
Достал ево лиса до печёнок, осерчал сильно Павел на него.
Надел Павел шапку, подпоясался, за пояс сунул любимый чорный пистолет – и пошел.
Вот такой пистолет, Руарк не даст соврать - (фото пистика утеряно)

Шёл он шёл по лесу и встретил дрозда с голубыми яйцами. Поговорил с ним о том, как тяжело мужикам в пасху.
Потом встретил ежа с красными яблоками и пожаловался про то, как лиса ево достала.
Дальше идёт. Идёт и чует, что полегшее ему стало дышать-то, уходит куда-то осерчание. Прям тает на глазах.
Ох, думает Павел, до норы бы продержаться суровым?
И тут навстречу – Хозяйка медной горы, улыбается вся такая, ручкой машет, - привет, мол, Паша, давно не видались, проходи, вон в норе сидит твой злодей, ждет справедливого наказания.
А Паша смотрит на Хозяйку, любуецца и слова не вымолвит в ответ – заробел, значит.
Она постояла-постояла – и растаяла. Сначала ёлочки скрозь неё проглянули, а потом и сама дымкой улетела.
А Паша повернулся – и домой пошёл, счастливый.
Дома пистолет смазал маслом и на полочку положил.
- До другого раза, когда сердитости будет поболе, -  подумал.
Повезло лисе.
Отходчивый Паша, надолго не хватает в нём сердитости.

Паша + Лиса = Дружба

Пошёл однажды Паша на Лису безо всякого оружия, без пистолета.
Тоись и даже без пушки, и даже без танчика, с голыми уральскими руками и голубыми уральскими глазами.
Ну кто устоит против такого обаяния и простоты уральской задушевной?
Идёт так вот Паша по синему Уралу, по зелёному Уралу, по белому Уралу.
Идёт-идёт, идёт-идёт, а Урал-то всё не кончается.
- Что за чертовщина? – думает Павел. Сколько уж иду, уже и Индия должна показаться, и Израиль должон мимо пройти с братьями по крови уралыми евреями, и Катманда с Шамбалой уже должны открыть мне все свои тайны, а меня всё никто не встречает, никто не наливает и не любит меня крепко, такого хорошего? Зря, что ли, я поулыбливаюсь, никому зла не желаю, такой вот я открытый весь и любящий всех, необидчивый и отходчивый? Ну полюбите же, меня, наконец, звери и Кошки?
Только так подумал, а навстречу ему Лиса.
- Здравствуй, Павел, дорогой, красивый ты наш человечище-уралище!
Я смотрю, ты сегодня не вооружен и безопасен?– говорит Лис.
- Ну как это не вооружен? – удивляется Павел.
- А улыбка моя распрекрасная? А любовь ко всем и дружба? Они острей стали и крепче брони. Никто не должон устоять прямо, все должны покачнуться и открыть мне свои объятия. – сказал так Павел и протянул руки, чтобы обнять Лису.
А Лиса-то сильно удивился.
Не видел ни разу Лиса, чтобы к нему пустые руки протягивали.
В руках обязательно должно быть что-то!
Или сыр, или курокосточка, или мышька, или ружжо, или сеточка для волос, или лопатка саперная. Ну хоть что-нибудь должно же быть?
А у Павла – ничего, кроме дружбы.
Стоит Лис и не знает, то ли бежать ему, то ли кусать?
Непривычно это ему.
А Павел руки-то протянул и не знает – обнимать ему Лису или что? Укусит или убежит Лиса?

Вот так и стоят они с тех пор, на улице Вайнера.
Скульптура «Павел+Лиса=дружба».
Шедевр, однако.

Про Пашу и Пушкина

Пришел как-то Паша к Пушкину, нашему всю, к АлексанСергеичу, стало быть, и говорит:

- Гений вы, Пушкин, но это же несправедливо? Вот пошто вы все гениальные стихи сами написали и никому больше не оставили ни строчки? Ведь это жадность называется. Ну хоть бы по-маленькому стишочку подарили написать, ну мне там… и еще вот этот мне… и этот? Всем же хочется прославиться на первой степени, а не на восьмой, не только вам всё первое?
Сказал так-то Паша – и застеснялся.
Стоит, робеет.
А Пушкин добрый был, сами знаете. Дантеса – и то, слегка поранил, не насмерть.
Ну и Пашу пожалел и говорит ему:
- Ну выберите, Павел, какой из моих стихов вы хотели бы написать?
Павел выбрал и Пушкин разрешил ему написать вот этот стих, про Урал и про Путина.

***
Во глубине уральских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.

Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
Придет желанная пора:

Любовь и дружество до вас
Дойдут сквозь мрачные затворы,
Как в ваши каторжные норы
Доходит мой свободный глас.

Оковы тяжкие падут,
Темницы рухнут -- и свобода
Вас примет радостно у входа,
И Путин меч вам отдадёт.

Паша прочитал стих, Пушкин слушал и долго потом аплодировал. СтОя.

Из цикла - А детей-то у них и не было

--------------------------------------------

Политическая лав-стори

Жил один мужичок приятной наружности, а детей-то у него и не было.
И вот думал он, думал – и решил, что надо что-то делать, надо брать откуда-то сына, чтобы посадить дерево и построить для него дом.
И посмотрел он вокруг, чтобы выбрать какой деятельностью нонче модней всего заниматься для таких благих целей – и увидел, что политической деятельностью многие стремятся счастье своё сыскать.
Ну и начал он предаваться этой деятельности со всей страстью невинной души своей. Вступил в партию, стал ходить на митинги, подписывать подписи и вывешивать лозунги: Долой! Уйди-Уйди! – и всё тут.
И вот как-то познакомился он на каком-то политическом мероприятии с женщиной одной, тоже политической.
Ну так она ему приглянулась, такая была она вся милая, большая и белая, что позвал он её к себе домой на чашку чего-нибудь.
Ну и вот пришли, чайник поставили и сели. У компьютера конечно сели, потому как теливизер считался у них инструментом вражеским, подрывным и некошерным. Думают, стесняются и всё придумать никак не могут какой деятельностью дальше-то заниматься? Подумали-подумали, и решили – а политической, какой же еще-то?
А тут и чайник вскипел. Ну выпили они чего там нашлось из заварки – и сели лозунги писать. Писали-писали, утомились и спать легли. Женщине он постелил на диване, а сам лёг на коврике.
А тут и утро накатило, на митинг пора иттить. Взяли они свои лозунги, в трубочку скатали – и пошли.
А на митинге-то народу – видимо-невидимо. И все веселятся, хохочут и лозунгами машут, тоже про «Уйди-Уйди!» говорят, танцуют и поют.
Ну они тоже станцевали, помахали – и по домам.
Долго ли, коротко ли – скоро сказка сказывается, а не скоро гром победы раздаётся.
Прошло так-то три митинга, а после четвертого приходит мужичок домой, а там у него знакомая его политическая с кулёчком стоит у дверей, замерзла вся.
- Вот, - говорит, - Девочка, дочка твоя, стало быть.
Мужичок-то сначала удивился - почему не сын и какое дерево ему теперь садить и сколькиэтажный дом строить? А потом ничо так, обрадывался и назвал девочку Беляночкой, по-научному Бэллой, в честь революции своей, значит.
С тех пор так и живут. Девочка Бэллочка с женщиной на диване, а он всё на коврике. Ну а как? Интеллигент же, а не какой-нибудь там подпольщик.
А дом он построил. В деревне у мамы баньку срубил – вот вам и домик. Тепло и чисто.)
И дерево там рядышком, рябинкой кличут, бе-елые-е цветы-ы…