Вспомнить хочу об уникальном человеке, Куринском Валерии Александровиче.

Я не так давно узнала о нем и его... узнала.

Вот вроде музыкант, профессиональный. Но в последний период своей жизни известен скорей не музыкальными творениями, а поэтическими и научными. Хотя так ли они далеки от музыки? Музыка у него во всём. Известен сонетами, которые писал сразу на двух языках, русском и английском. Известен собственным научным направлением, постпсихологией (ну кто еще способен на собственное научное направление в психологии?), известен автодидактикой, тоже собственным его изобретением, хотя подспудно существовавшем всегда.

Гений, не оцененный пока по свершенному в мировых масштабах.

И ушел совсем недавно, 3 мая, я в этот день гостила в Москве.

Светлая память!

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D1 ... 0%B8%D1%87

Любимое...

* * *

Величие в быту невыносимо -

поистине великое в быту

скорей напоминает простоту,

с которою оно нерасторжимо.

Чем менее огня, тем больше дыма,

и лжепророка видно за версту

по шагу, что обдуман на ходу

там, где раскованность необходима.

Как простотой Великий сановит,

когда порой невзрачен он на вид,

в лице ж его нет ничего от лика!

И я подозреваю, восхищен,

когда красиво кто-то опрощен, -

что мне, наверно, встретился Великий!

* * *

Не думай словом, думай о словах...

Но ты скажи, мудрец индийский,

что делать с дословесным писком,

с предчувствованьем слова в наших снах?

Что делать тем, кто в генах маету -

мечту о называнье - в род из рода

передает нам будто суть чего-то,

что высшую дарует простоту?

И может быть, благой должно быть вестью

молчание, чья значимость полней,

когда в себе не возимся мы с ней,

навеки оставаясь в дословесье?

* * *

Живешь себе. Все хорошо. Но вдруг -

поймешь, как юный кто-то гениален

и ты с ним рядом чересчур нормален,

что в некотором смысле есть недуг.

И лишь тогда ты не погиб, мой друг,

когда ты злобной завистью не свален,

но радостно (оксюморон!) печален

и горд открытием: когда ты вслух

подумал то же, что и про себя,

когда чужой талант уже любя,

ты свой оплакал весело и звонко,

ты свой отверг, пусть только для того,

чтобы уменья подарить его...

с уменьями рожденному ребенку.

* * *

Выбирать на вершине - иную

гору, чтоб одолеть...

Так было. Так будет впредь,

пока я в горах существую.

А это - всю жизнь. На равнине

жить нам не суждено.

Взбирайся! Но ты все равно

окажешься посередине -

меж этим и тем. Непременно.

Всегда. И сейчас, и потом.

Мы любим устойчивый дом,

но в нем ненавидим стены.

* * *

Все связано, но мы разобщены,

и говорящие, по сути дела, - немы,

и даже, может быть, совсем не мы

живем под видом драмы и поэмы.

Нет выгоды! Есть только прибыль душ

в порыве бескорыстного деянья.

Нет грусти! - только творчество плакуш

на фоне дури и на фоне пьяни.

Я жду, идущий к Моцарту, тебя

на перекрестке наших главных истин,

чтоб вместе быть могучим - не грубя,

и, вечной грязь признав, остаться чистым.

***

Мое "чирик" и песни Просветленных,

мое "чуть-чуть" и полновесный их

не уступающий стихиям стих -

скульптурный вихрь у вечности на склонах!

Мой жалкий пыл и свет их раскаленных,

их звездных мыслей - злых и всеблагих!

Их Мировая Скорбь и - бед моих

пошиб некрупный, слышный в стыдных стонах!

Но нет во мне унынья, лени, ведь

трудиться нужно, чтоб благоговеть

не просто перед гениальным Дантом,

а перед понятым и, говорят,

кто худо-бедно понял Дантов ад,

тот к автору приблизился талантом...