От Ольги Андреевой.
О русских и "милых европейцах" княгини Зинаиды Шаховской.
 

***
"Не могу дочитать последние страницы мемуаров княгини Зинаиды Шаховской. Не могу себя заставить. Дело вот в чем. Это очень большая книга. Княгиня писала её в 50-е годы. Она описывала огромную жизнь, начавшуюся в 1906 году в помещичьей усадьбе под Веневым в Тульской губернии, жизнь, прошедшую через две мировые войны, эмиграцию, множество стран и сотни встреченных людей.
Все начинается среди роз парка, лесов, собак, крестьян, родителей, 4 братьев и сестер и кучи разномастных кузенов. Здесь русское сердце замирает в умилении. Война входит в усадьбу в лице пленных австрийцев. Мать учит детей, что это уже не враги, а бедные люди, потерявшие все. Надо помогать всем, кому хуже, чем нам. И семья берет австрийцев под свое крыло.

Дальше революция, кровожадные матросы и солдаты, разрушающие прекрасный мир. Семья страдает, опасности, угрозы расстрела, бегство из Москвы на юг, Харьков, Петлюра, белые, красные и окончательное бегство из России вместе с войсками Врангеля. Турция, потом Париж, Вена и так далее и так далее. Последняя часть воспоминаний это Вторая мировая, которая для княгини уже не была отечественной.

И вот тут читать этот текст, который прежде кажется умным и красивым, становится невозможно. С чем княгиня приходит к войне? Образование она так и не получила. Никакого богатства после революции не осталось. У нее три сокровища – титул, общительность и, главное, европейский взгляд на вещи. Благодаря этому взгляду она, как бы теперь сказали, интегрировалась в западный мир. Он отличает ее от русских, которые не интегрировались, а предпочли остаться русскими. Их она жалеет, как тех австрийцев.

Что такое европейский взгляд на вещи? Это воспитанность, достоинство, любовь к комфорту и общее представление обо всем. Княгиня, не отягощенная бременем знаний, всем этим обладает. Это дает ей право наносить визиты в хорошие дома. Карьера сделана!

И вдруг война. Зика, так ее называют друзья, жалеет всех. Даже немцев. Но русским перепадает меньше всего от этого всемирного сочувствия. Ведь прежней России больше нет, а кровожадные большевики его не заслуживают. Она видит бомбардировки Лондона и восхищается мужеством англичан, которые не уходят из кафе в бомбоубежища, а продолжают танцевать во время налетов. Она восхищается французским сопротивлением, поляками, австрийцами. Но ни слова Зика не говорит о том, что сделали немцы с СССР. Она журналист, она отлично об этом знает, но… Ни трагедия Ленинграда, ни миллионные жертвы мирного населения – ничего этого почти не упоминается. Да и причем тут это все, если ее сердце давно уже с милой Европой. Без этой европейскости ее, бедную и не особенно образованную журналистку, не будут пускать в хорошие дома.

И вот наконец победа! Зика ездит по секторам победителей. Американцы, французы, англичане, русские. И ты уже понимаешь, что она скажет об этих ужасных русских, которые не воспитаны, не умеют вести легкую беседу ни о чем, не ценят комфорт и напрочь лишены той свободы и элегантности, которой блистают, например, французские оккупационные войска. Вот так в ее европейских глазах выглядит парад победителей в Вене.

«Перед нами проходили плотными рядами, плечом к плечу, прямые, коренастые советские солдаты, под грохот военной музыки они двигались будто армия роботов.

Солдаты были невысокого роста, черты лица многих из них выдавали азиатское происхождение… Строй чеканил тяжелыми сапогами стальной шаг, каски были надвинуты на глаза. Это был движущийся монолит, полностью лишенный индивидуальности, однородная масса, состоящая из миллионов капель, превратившихся в океан. Это была примитивная, грубая сила, будто выросшая из-под земли. После безликой громады во главе с высоким полковником с волевым, свирепым лицом появился, как бы танцуя, отряд альпийских стрелков в надетых набекрень беретах, певших «За любовь моей блондинки я отдам весь Париж, Париж и Сен-Дени…» Маленький усатый капитан с тонкими правильными чертами лица шел впереди своего «кордебалета» мелкими и быстрыми шажками, словно балетная звезда.

Казалось, два столь различных мира не могут существовать на одной планете: люди, прибывшие из страны, где я родилась, и люди из страны, которую я выбрала для жизни. Сердце мое сжалось. Внезапно я представила себе Европу живой трепещущей форелью, уносимой бурным потоком Ниагары».

Это ничего, что эти русские азиаты прошли через ад и через полмира, чтобы пройти по взятой ими Вене, которая даже не воевала. Это ничего, что французы сдали Париж за две недели. Но ведь они такие милые!

И вот тут ты начинаешь чувствовать, что читаешь не мемуары 50-х годов, а современный Блумберг или речи Макрона. Вся эта риторика родилась не в наши дни. Европа жила в таком семантическом поле всегда. И русские всегда были азиатскими варварами. Я не знаю, что с этим делать. Но надо понимать, что никакие наши победы, никакая слава и сила не заставят Европу изменить свой взгляд на Россию. Я могу представить себе только один вариант другого развития событий.
Лишенная русской энергии Европа впала в ничтожество. Чтобы сохранить привычный комфорт, надо переселиться в Россию. Может быть, тогда эта танцующие французы наконец начнут о чем-то догадываться."
 

Вот на этом контрасте понятными становятся слова одного российского гражданина о том, что всё, что сейчас происходит, это продолжение той, многотысячелетней, недовоёванной Гражданской войны.
Но это не русская, не российская война.
Это война цивилизаций Запада и Востока.
Очередное столкновение двух миров, двух мировоззрений.
Это столкновение проходит вне зависимости от стран и территорий.
Оно по каждой семье, по каждой душе проходит гигантским разломом.

Чем оно в очередной раз закончится?

И сколько же? Сколько ещё надо жертв, чтобы человечество очнулось?